Как выяснилось в беседе с портье, у Артура Кросби и его семьи были свои причины ненавидеть Дадли и Джастина Додвелов. Переговорив с ним, я для надежности подкрепил его лояльность определённой суммой и вышел на улицу.

Сначала думал проехаться верхом, но немного поразмыслив, решил пройтись пешком — благо погода соответствовала, и грязь на улице почти высохла.

Первым делом отправился к аптекарю.

— Герр Вайт… — при виде меня Тиммерманс обрадовался и смутился одновременно. — Я много думал… — немец заполошно вскочил с табурета. — Простите, простите, меня за невежливость…

— Пустяки, мистер Тиммерманс. Не стоит извиняться. О чём вы думали и к какому выводу пришли?

— Герр Вайт… — немец подвинул ко мне стул. — Не буду скрывать, ваше предложение очень поможет мне, но… но, я считаю своим долгом предупредить вас. Обстоятельства обстоят таким образом, что вряд ли ваше вложение в моё дело окажется прибыльным. Работать в городе мне не всё равно не дадут — эти коновалы Тернер и Беркович, упорно настраивают людей против меня. К примеру… — аптекарь уныло пожал плечами — за весь вчерашний день у меня не было ни одного посетителя кроме вас. И дело уже дошло до откровенных угроз. Боюсь, появлению конкурента в вашем лице они тоже не обрадуются, а если узнают, что вы сотрудничаете со мной… сами понимаете.

— Вопрос с Тернером и Берковичем, мы решим… — я мягко улыбнулся. — Не беспокойтесь.

Аптекаря от моей улыбки передёрнуло.

— Простите, за откровенность, герр Вайт, — немец ещё больше смутился. — Вы так улыбаетесь, словно собираетесь перерезать мне глотку. Вчера я даже подумал, что Тернер и Беркович наняли вас, чтобы убить меня. Сначала хотел вас спросить, как вы собираетесь решить вопрос с этими мерзавцами, но теперь не буду спрашивать. В городе о вас такое говорят…

— Всё это, по большей части неправда, — успокоил я аптекаря. — Итак, мистер Тиммерманс, у меня к вам есть ещё одно предложение. Я хочу открыть в городе клинику и предлагаю вам сотрудничать со мной. Вы возглавите аптеку при больнице. Помимо того, у меня есть несколько идей по части лекарственных препаратов, вот вы и поможете мне их воплотить в жизнь.

— Герр Вайт… — немец ошарашенно посмотрел на меня. — Это очень великодушно, но…

— Никаких «но», мистер Тиммерманс, — я ещё раз улыбнулся. — Чуть позже мы с вами обсудим все интересующие вас вопросы, а про Тернера и Берковича забудьте…

Неожиданно брякнул колокольчик на входной двери. Аптекарь сразу сошёл с лица и взглядом показал на кого-то за моей спиной.

— Ты совсем не понимаешь человеческого языка, колбасник? — громыхнул злой хриплый голос.

— Что тебе посоветовали уважаемые люди? Забыл? — поддержал сиплый бас. — Видимо хочешь, чтобы мы разнесли твою грязную лавочку? Эй, ты, к тебе обращаюсь, проваливай отсюда, нам надо поговорить…

Я медленно обернулся.

— С этой немецкой свиньей… — по инерции пробухтел коренастый здоровяк в засаленном твидовом пинджаке, надетом прямо на лонг-джонс, но тут же заткнулся и уставился на меня, словно увидел самого Дикого Билла Хикока или Бодхидхарму.

Второй бородач с густо побитой оспинами красной рожей, неловко переступил заляпанными навозом сапогами и толкнул товарища локтем, прошипев свозь зубы.

— Эдди, это тот самый, который…

— У джентльменов есть вопросы ко мне? — я криво ухмыльнулся.

— К вам пока нет, — грубо буркнул здоровяк. — К этому… есть.

— К колбаснику! — развязно поддакнул его товарищ, положив руку на рукоятку своего револьвера, торчавшую из расползающейся по швам кобуры. — А вы, мистер, можете проваливать!

Видимо визитерам стало стыдно за своё первое замешательство и теперь, нарочитой грубостью, они хотели себя немного оправдать и подбодрить.

— Не люблю грубиянов… — шагнув вперед, я коротко ткнул бородача в солнечное сплетение, а потом тихо и спокойно поинтересовался у его дружка. — Хотите проверить, кто быстрей выхватывает шестизарядник, мистер?

У того рука моментом отдернулась от кобуры.

— Простите, мистер, правда, простите… — примиряюще бормоча, верзила ухватил судорожно хватающего воздух ртом товарища и вывалился с ним из аптеки.

— Спасибо, мистер Вайт…

Едва переставляя ватные ноги, я обернулся к аптекарю.

Тиммерманс стоял за стойкой и держал в руках короткий дробовик.

— Спасибо, мистер Вайт… — подрагивая голосом, аптекарь неловко поклонился и показал мне свою двустволку. — К сожалению, я не умею пользоваться этой штукой. Если бы не вы…

— К вашим услугам, мистер Тиммерманс, — я вежливо прикоснулся к шляпе. — Остальные вопросы мы обсудим позже, а сейчас мне предстоит ещё несколько дел.

Когда уже выходил, аптекарь тихо и застенчиво поинтересовался.

— Мистер Вайт, это правда… что вы отрезали голову бандиту… и поимели его в шею…

Я немного помедлил и спокойно ответил.

— Чистая правда, мистер Тиммерманс, чистая правда.

Следующим пунктом назначения был магазинчик Рамзи Макалистера, но на полпути к нему, я услышал странный рёв и прошёл немного дальше, чтобы полюбопытствовать, что там происходит.

И неожиданно узрел монашку. Самую настоящую, причём, очень неожиданно, в православном облачении.

Огромная, настоящая богатырша, но вполне миловидная сестра божья проповедовала возле какого-то магазинчика. Правда, народ не спешил приобщиться к слову божьему, по большей части перепугано шарахаясь от монахини. Чему я особо не удивился, потому что монашка гремела так, словно проповедь читала группа «Рамштайн» в полном составе.

И самое удивительное, проповедовала она частью на ломаном английском, а частью на каком-то славянском языке, возможно болгарском или сербском, увы, точней не скажу.

Остановившись рядышком, я немного послушал, после чего, воспользовавшись короткой паузой в проповеди, поинтересовался на русском языке.

— Сестра славянка?

Монахиня внимательно посмотрела на меня и не особо приветливо пробасила.

— Сестра — србка. Избаците лоше из главе, та иди са богом, човек…

Я невольно улыбнулся:

— Я русский, сестра. Ничего дурного не имел в виду. Просто обрадовался, увидев здесь славянку. И очень удивился. Как вы сюда попали?

Лицо монахини немного смягчилось, и она ответила мне уже на почти правильном русском языке.

— Пришла нести слово божье. Твой язык знаю, была в Москве и Санкт-Петербурге.

— А какой ещё знаете?

— Французский… — монахиня принялась загибать пальцы, — китайский, немецкий и английский — но эти пока плохо.

Я вспомнил о Додвеле, глянул на часы и поинтересовался у монашки

— Где вы остановились, сестра…

— Каранфила. Сестра Каранфила, — сербка отчего-то застенчиво улыбнулась. — Пока нигде не остановилась. Но ты не беспокойся, добрый человек…

— Подождите меня здесь, сестра Каранфила, — попросил я. — Я скоро вернусь, и решим с ночлегом для вас. Вам приходилось ухаживать за больными?

Монахиня солидно кивнула.

— Морао сам да се бринем. То есть, да, приходилось ухаживать. Я хотела учить медицину, но пока не получилось.

— Отлично. Я скоро вернусь, — я поклонился монахине и поспешил в лавку Макалистера.

Шотландец воспринял идею расширить производство с энтузиазмом, но поначалу наотрез отказался разнообразить ассортимент.

— Мой прапрадед и прадед гнали виски… — упрямо бубнил Рамзи. — Дед и отец тоже гнали виски. И я буду гнать только виски. А все прочее пойло — дерьмо собачье. Макалистеры себя никогда не унизят подделками.

— Может сначала стоит попробовать? Никаких подделок, натуральный продукт. Хотя, настаивать не буду, возможно, он окажется слишком крепок для тебя… — я решил поддеть упрямого кельта на «слабо».

— Что значит крепок? — бурно возмутился шотландец. — Ещё посмотрим, кто больше выпьет.

— По рукам, значит скоро будем дегустировать, — я хлопнул Рамзи по плечу. — Ищи место для новой винокурни. Дашь знать, когда деньги понадобятся. А с семейкой Додвелов, что-нибудь решим.