Лягнул рычаг затвора, но раздавшийся истошный визг подсказал, что и первая пуля нашла свою цель — индеец пронзительно вереща и зажимая пах катался по земле.

— Опять? Да ну нахер? — машинально удивился я, подбежал поближе и вторым выстрелом добил стрелка.

А потом понёсся на кошачьи вопли.

Открывшаяся картинка впечатлила до глубины души. Пушистые очаровательные и мимишные котаны, превратились в настоящие исчадья ада.

Тощий и длинный индеец, пытался отмахаться от них томагавком, но у него ничего не получалось. Рожа меднолицего превратилась в сплошной кусок мяса, кусок носа болтался на коже, а левый глаз вытек. Мусичка и Муна нападали поочерёдно, с разных сторон, с яростным пронзительным визгом взмывали в воздух, рвали индейца за морду, успевали отпрыгнуть, сменить позицию и снова атаковали.

Я даже рот открыл от такого феерического зрелища, но быстро пришёл в себя и отправил страдальца на свидание к Маниту.

Сзади послышался топот, я резко развернулся, вскидывая шестизарядник, но вовремя убрал палец со спускового крючка.

— Готово… — Крауч одобрительно кивнул при виде терзающих труп кошаков. — Их было всего восемь. Один ушёл — смысла догонять нет — всё равно не догоним, а он не вернётся.

— Черноногие? Почему тогда их было так мало? — я приметил, что «Смит» дрожит в руке и быстро сунул его в кобуру.

Дилан мотнул головой и сплюнул.

— Не черноногие — шошоны. Сопляки решили стать воинами. Сами на нас неожиданно наткнулись. Если бы не твои коты — было бы труднее с ними сладить. За тобой — трое, ещё одного пришиб твой щенок, как там его, а остальные за нами. — Крауч достал из ножен тесак и попробовал большим пальцем клинок. — Скальпы со своих снимать будешь? Думай быстрее, шериф. Перестрелку мог ещё кто-то услышать.

Я отрицательно мотнул головой. С одной стороны, три раза по двенадцать долларов — это уже тридцать шесть долларов, а с другой… с другой, пусть проводник с сыном тоже заработают. А я ещё успею.

— Так переселенец говорил о черноногих. Или он перепутал?

— Это я с его слов решил, что напали черноногие, — Крауч шагнул к трупу, но Муна и Мусий неожиданно дружно вызверились на него.

— Эй-эй, — проводник проворно отскочил. — Угомони свои исчадья, а то я…

Он положил руку на рукоятку револьвера в кобуре.

Я пристально на него посмотрел.

— Что ты?

— Ничего, шериф, ничего… — Крауч мигом убрал руку от кобуры. — Просто убери своё зверье.

— Ко мне… — я похлопал по колену.

Мусичка и рысиха нехотя подошли ко мне.

— Ну так что там?

— Так-то лучше… — Крауч зыркнул на пушистых и присел рядом с трупом. — Говорю, это я сам решил с его слов, что это черноногие. Но парень видел индейцев в первый раз и мог наплести ерунды… — Проводник ловко провёл ножом по голове трупа и с треском сорвал скальп. — Но говорю же, не эти шошоны напали на караван.

— Тогда кто?

— Скоро узнаем, — Крауч пожал плечами и стряхнул со скальпа капельки крови.

Из кустов вывалился бледный как смерть Болтон и тут же, при виде пучка волос со шматом окровавленной кожи в руках проводника согнулся в приступе рвоты.

— Сосунок… — Крауч гнусно ухмыльнулся. — Ну ничего, оперится, если не сдохнет раньше времени. — Ну что рты разинули? Идём дальше. Шериф, а ты стрелу из яиц-то вытащи…

Я покосился вниз и обомлел. Грёбаный краснозадый лучник чуть не лишил меня причиндалов. Стрела пробила ткань чуть ниже паха, и висела позади штанины, застряв оперением.

В голове метнулась меланхолическая мысль:

«Береги яйца смолоду, народная шерифская мудрость. Может какие-нить бронированные трусы изобрести?..»

Крауч с Давидом быстро управились со скальпами и почесали вперед, так что пришлось забыть о пережитом ужасе и топать за ними.

На адреналине, я поскакал по лесу, словно молоденький козлик, откуда силы взялись. А к тому времени, как энергия иссякла, мы уже почти добрались до места нападения на караван.

Сначала стал слышен яростный вороний ор, потом уже ветерок принёс смрад гари и разложения.

Последние пару десятков метров я прополз на коленях и осторожно раздвинул ветки чапараля.

Проводник вывел нас к разбитому каравану со стороны горки и всё внизу прекрасно просматривалось. Прямо на дороге стояли остовы четырёх сгоревших фургонов, двух больших и пары поменьше размеров, превратившихся в груды обугленных жердей. Вокруг повозок валялся разбросанный немудрящий скарб, там же лежала туша мёртвой лошади, которую стервенело, с хрустом, чавканьем и подскуливанием жрало несколько больших облезлых волков. Остальных лошадей и трупов людей не было видно.

Я вытащил из сумки маленькую складную подзорную трубу в бронзовом корпусе, чтобы получше рассмотреть место бойни, но Крауч сразу же сердито шикнул на меня.

— Убери, недоумок… — одними губами прошептал он. — Не видишь, солнце на тебя — блеснёт. Сидите здесь, тихо, не шевелитесь. Я с Давидом посмотрю вокруг — ждите сигнала.

Я молча кивнул, хотя хотелось разбить проводнику башку за дерзость и наглость. Сам виноват, не сообразил, действительно недоумок.

От смрада падали и постоянного вороньего галдежа разболелась голова, я вытянул флягу и сделал пару глотков самогона, настоянного на травах, а потом сунул его Болтону.

Бледный как смерть Малыш выглядел скверно, видимо у него началась адреналиновая ломка. Да и картинка внизу бодрости никому не добавит.

С благодарностью кивнув, он присосался к фляге и выдул бы всё до донышка, но я силой отобрал её у нее.

Тогда этот недоумок начал бубнить молитву.

Я ругнулся про себя и отполз подальше от помощника. Самому херово, а тут ещё этот бубнёж. Хотя парнишка хорошо с краснозадым справился, даже не ожидал от него.

Около часа ничего не происходило, волки так и жрали павшую лошадь, а вороны старались стащить у них из-под носа кусочек падали. Проводника и его сына вообще не было видно.

Наконец, волки резко насторожились и разом повернули морды в противоположную сторону.

Через пару секунд из кустов напротив фургонов со стороны дороги выплеснулась струйка серого дыма, треснул выстрел. Один из волков завалился на бок, судорожно суча ногами, а остальные, поджав хвосты, мигом улепетнули в лес.

Потом появился сам Крауч и махнул рукой.

Как только я подошёл к разбитому каравану, сразу понял, куда делись трупы людей — из одного остова фургона торчала скрюченная, обугленная детская ручка — трупы переселенцев сожгли в повозках.

Болтон опять начал блевать, а я постарался по следам восстановить события, правда, почти никак не преуспел в этом. О том, что напали индейцы, свидетельствовали несколько разбросанных стрел. На большее у меня дедукции не хватило. Но как очень скоро выяснилось, и эта моя догадка оказалась не верна.

Дилан Крауч, медленно обошёл место бойни, перебросился парой словечек с сыном и уверенно заявил мне.

— Это сделали не краснозадые.

Глава 16

— Не краснозадые? Тогда кто?

Честно говоря, я не поверил проводнику. Как не индейцы? Вот же стрелы, индейские стрелы, я таких за свою карьеру врача на Диком Западе, уже десятка три из людей повытаскивал. Опять же, у сбежавшего поселенца скальп сняли. И стрел в него натыкали. Что-то мутит проводник.

— Я тебе что, провидец, шериф? — Крауч посмотрел на меня как на идиота. — Но точно не индейцы, раскрой глаза, сам всё поймешь.

Едва сдерживаясь, я процедил:

— Я сейчас твои закрою, понял?

— Понял, шериф, понял… — проводник неприязненно скривился. — Смотри… — он взял с земли стрелу. — Краснозадые никогда бы не оставили свои стрелы. Никогда, понимаешь? Они даже наконечники из тел вырезают, когда есть такая возможность. А такая возможность здесь была. Где новые брать? Сейчас торговцам запретили торговать с индейцами, а те, что рискуют — дерут за товар втридорога. А сами краснозадые плохо с железом обращаются. Да и самого железа у них мало. Индейцы бы сняли с повозок все железные части, а здесь, смотри, всё целое? Да и остальное барахло разбросано. И гильзы…